Джим Фантора аккуратно закрыл журнал, зевнул, посмотрел начасы, поднялся и направился к выходу. Типично по-английски и в высшей степенинеубедительно.

Жаклина повернула стул и уставилась на Симона.

– Ты, проклятый идиот, – выдохнула она, – так поступил сомной и надеялся просто избавиться от меня.

Симон хотел что-то сказать, но передумал.

Он сидел молча, надеясь, что она выговорится и вспышкапройдет.

Сдавленно и хрипло Жаклина продолжала говорить. ДляКорнелии, которая никогда не видела, чтобы чувства выражали открыто и на людях,вся эта сцена казалась захватывающей.

– Я предупреждала тебя, – выкрикнула Жаклина.

– Помнишь? Мне легче видеть тебя мертвым, чем в объятияхдругой. Я говорила, что убью тебя… Ты мне не верил? Так ошибаешься! Я выжидала!Ты принадлежишь мне! Слышишь? Ты мой!..

Симон все молчал. Она опустила руку и ощупью нашла какой-топредмет. Потом резко наклонилась вперед.

– Я говорила, что убью тебя, и я сделаю это.

– Она вскинула руку, держа что-то маленькое и блестящее.

– Я пристрелю тебя, как пса, как приблудного пса…

Симон пришел в себя. Он вскочил, но в тот же момент онаспустила курок…

Симон, согнувшись, упал на стул, Корнелия с криком бросиласьк двери. Джим Фантора стоял, облокотившись на перила палубы.

– Она позвала его:

– Мистер Фантора! Мистер Фантора.

Он подбежал к ней; она невнятно прошептала:

– Она застрелила его. О! Она его убила.

Симон Дойль все еще полулежал на стуле… Жаклина застыла втой же позе, как парализованная. Она вся дрожала, с ужасом и отчаянием глядя наалое пятно на ноге Симона, которое все разрасталось. Он прижимал к ране носовойплаток, уже весь пропитанный кровью…

– Я не хотела, – всхлипывала Жаклина.

– Я, правда, не хотела.

– Она выронила пистолет, и он ударился об пол, носкомботинка она отшвырнула его прочь, и он закатился под банкетку.

Тихим слабым голосом Симон попросил Фантора:

– Бога ради, сюда кто-то идет… Не нужно поднимать шума.Скажите, что все в порядке…

Фантора понимающе кивнул. Он выглянул в дверь и увиделслугу-негра, с любопытством прислушивающегося.

– Все в порядке, – сказал Фантора, – все нормально, господазабавляются.

Темные глаза смотрели недоверчиво, испуганно. Ослепительноблеснули зубы в улыбке, и слуга ушел. Фантора вернулся.

– Не беспокойтесь, никто ничего не слышал. А если и слышал,то подумал, что вылетела пробка из бутылки. Теперь надо…

Жаклина вдруг истерически зарыдала.

– Боже, я хочу умереть… Я покончу с собой. Что я наделала!Что я наделала.

Корнелия подбежала к ней.

– Тише! Тише! Моя хорошая.

У Симона вспотел лоб, лицо исказилось от боли.

– Уведите ее отсюда, – умолял он, – бога ради, уведите!Проводите ее в каюту, мистер Фантора, а вы, мисс Робсон, позовите медицинскуюсестру, ведь вы знаете, где ее каюта!

– Он переводил взгляд с одного на другого, прося о помощи.

– Не оставляйте ее одну. Пусть с нею побудет сестра. А потомразыщите доктора Бесснера и приведите его ко мне. Бога ради, ничего не говоритемоей жене.

Джим Фантора кивал, соглашаясь. Он был собран и деловит. Они Корнелия взяли под руки Жаклину, которая всхлипывала и отбивалась, вывели ееиз салона и отвели в каюту. Им пришлось трудновато, она рвалась обратно ибезутешно плакала.

– Я утоплюсь… утоплюсь… Мне нельзя жить… О Симон! Симон!

– Скорее приведите мисс Бауэрс, – сказал Фантора Корнелии.

– Я побуду с ней, пока вы не вернетесь.

Корнелия послушно вышла.

Жаклина бросилась к двери, но Фантора удержал ее.

– Его нога… наверное, сломана? Он истекает кровью, он умретот потери крови. Я хочу к нему… Симон, Симон, что я наделала!

– Она говорила все громче.

– Тише, успокойтесь! – нетерпеливо сказал Фантора.

– С ним ничего страшного.

Она снова попыталась выскочить из каюты.

– Пустите! Я прыгну за борт! Пустите! Я хочу умереть.

Фантора взял ее за плечи и с силой усадил на постель.

– Оставайтесь здесь, так надо. И не поднимайте шума.Возьмите себя в руки. Все обойдется, поверьте.

– Она вдруг утихла и перестала кричать, но он испыталневероятное облегчение, когда отворилась дверь и вошла мисс Бауэрс вбезобразном халате-кимоно, но деловитая и спокойная, как всегда.

– Так, – строго спросила мисс Бауэрс, – что все это значит?

– И тотчас же принялась за дело, не выразив ни удивления, нилюбопытства. Фантора был благодарен ей за это и, оставив Жаклину на еепопечение, отправился в каюту доктора Бесснера. Он постучал и, не дождавшисьответа, вошел.

– Доктор Бесснер.

В ответ доктор громко высморкался и удивленно спросил:

– Что такое? Кто это.

Фантора включил свет. Доктор часто моргал и был похож насову.

– Видите ли, в Дойля стреляли. Мисс де Бельфорт. Он всалоне. Не могли бы вы пойти туда.

Доктор тотчас же стал собираться. Сунул ноги в домашниетуфли, надел халат, взял чемоданчик с необходимыми медикаментами и отправился сФактора в салон.

Симону удалось открыть окно, он прислонил голову к раме ижадно вдыхал свежий воздух. В его лице не было ни кровинки.

– Так? Что мы имеем? – говорил доктор, подойдя к нему.

Носовой платок весь в крови лежал на ковре, и темное пятнокрови расплывалось у ног Симона. Доктор осматривал рану, бормоча про себянемецкие ругательства.

– Да, не нравится мне ваша рана… Кость сломана и большаяпотеря крови. Герр Фактора, нам с вами придется перетащить его в мою каюту. Воттак-то. Он ходить не может. Нам придется его нести. Так-то.

Они приподняли Симона, в этот момент в дверях появиласьКорнелия. При виде ее доктор радостно крикнул: